11 месяцы назад
567
В интервью aif.ru певица Лада Дэнс рассказала о секретах восстановления после августовской автокатастрофы, волоките с документами, неудачном бизнесе, появившемся продюсере, детях, а также о том, какими ей сегодня видятся 1990-е и что думает по поводу сбежавших из России коллег.
Владимир Полупанов, aif.ru: Лада, как ты себя чувствуешь? Судя по тому, что на встречу со мной ты пришла из фитнес-центра, после аварии ты восстановилась?
Лада Дэнс: Не могу сказать, что до конца, есть проблемы. Лечебной физкультурой я начала заниматься на пятый день после аварии, лёжа на больничной кровати, через боль и мучения. И пела через эту боль. Пение на позвоночник хорошо действует. Нужно петь хотя бы в караоке. Сама хожу и всем рекомендую. А фитнес в моей жизни был всегда. Потом добавила к нему и медитацию.
— Удалось добиться компенсации от страховой?
— Это такая волокита и бюрократия. Со страховыми всегда так — в аварию попадаешь мгновенно, а потом доказываешь всё очень долго. До сих пор собираю документы. Просят то одно, то другое, даже фотографии, сделанные до аварии и сразу после, чтобы доказать, что рассечение на лбу я получила в автокатастрофе. Я им говорю: «Извините, я не делала селфи, пока лежала на траве после аварии, не до этого было». А от меня требуют — вынь да положь. 
— Ты ведь не первый раз попадаешь в такие неприятности...
— Несколько лет назад, катаясь на лыжах, я порвала себе связки на ногах и почти год не работала. Передвигалась на инвалидном кресле, на костылях. В такие моменты особенно понимаешь, кому ты истинно дорога. Людей, которые остаются рядом с тобой в момент неприятностей, не так много. Я боялась, что так же будет и в этот раз. Поэтому предложила продюсеру молчать об аварии. «У меня же концертов не будет», — сказала я Сергею Пудовкину, лёжа в больнице. «Нет, — ответил он. — Надо говорить правду. Люди должны знать, что артист и через боль может продолжать работать».
— Ты начинала в 1990-е. Как изменился с тех пор наш шоу-бизнес?
— Сейчас все стали одиночками. А тогда было если не братство, то сообщество. Мы приезжали на сборные концерты в «Олимпийском» или в Кремле и проводили в гримёрках целый день. После выступления общались, сплетничали. Было дико интересно. Сейчас крутизна артиста, помимо количества зрителей в зале, выражена в количестве его подписчиков в соцсетях, лайках и комментариях. А в 1990-е она выражалась в очерёдности выступлений. Кто закрывает концерт — тот самый крутой. За право выступать последним шла война. И до драк доходило. Очень сожалею, что Игорь Тальков стал заложником такой неприятной ситуации.
А ещё крутизна проявлялась в количестве охраны. Звезда, закрывающая концерт, обычно проходила, задрав нос к потолку, ни с кем не поздоровавшись. Это был высший пилотаж «звёздного пафоса». Мне тоже советовали вести себя так: «Никого не замечаешь, морду кирпичом — и идёшь». «Как?! — отвечала я. —У меня же там подруги, друзья». Но таковы были правила игры, чтобы подчеркнуть иерархию. У некоторых же (не будем тыкать пальцем) остатки этого пафоса как «эхо 1990-х» до сих пор сохраняются.
— «Звёздной болезнью» никогда не болела?
— Переболела ею очень быстро — месяца два-три у меня это длилось. Но самообразовываться я начала только после рождения детей (сын Илья (1997) и дочь Елизавета (1999 — прим. ред.). А до этого меня интересовали только машины, шмотки, отношения, поездки за рубеж...
— Меня вообще сейчас не тянет за границу. А ты летаешь?
— Мы с Величковским (Леонид, бывший продюсер и гражданский экс-супруг – прим. ред.) в возрасте 21-22 лет начали мотаться по всему миру, каждый месяц выезжали куда-нибудь за границу. Помню, в Малайзии в 90-е местные обступили нас и стали трогать. «Кто вы? Откуда? Из России?!» — удивлялись они. Я объездила весь мир, всё видела, была даже в самых отдаленных уголках земли. Когда-то мне очень нравился Париж. Слышу от своих подруг, бывающих там, во что сегодня превратился город. Грязь, мусор, темнокожие мигранты. Думаю, дико расстроюсь, если там окажусь. В Швейцарии, где раньше бывала часто, не была уже лет пять. В одном из горнолыжных отелей там до сих пор хранятся мои именные ярко-розовые лыжи «Фишер» с надписью LADA DANCE. И потом, сейчас я стала считать деньги, мне жалко тратить их на путешествия. Лучше землю купить, дом построить.
— А жить за границей пыталась?
— Когда дети были маленькие, мы всё лето проводили на итальянском курорте Форте-деи-Марми, который мне Ольга Слуцкер порекомендовала. Оставляла детей с няней, а сама моталась на гастроли и возвращалась обратно. Одно время там было очень много наших. Можно было встретить и Андрона Кончаловского, и Никиту Михалкова, и Игоря Матвиенко, и Сергея Мазаева. Это был недорогой симпатичный курорт, а после того, как русские облюбовали его, цены там выросли, стали как в Монако.
Но в итоге поняла, как бы ни было хорошо отдыхать за границей, дома всё равно лучше. У нас другой менталитет, мы люди иного культурного кода, более глубокие и душевные. А там, не все, конечно, но большинство, очень поверхностные люди. Разговоры только о том, кто где отдыхал, кто сколько потратил, яхтах, машинах. В какой-то момент устаешь от того, что о чём-то серьёзном и поговорить не с кем. И сильно начинаешь скучать по глубокому общению.
— К тому же сегодня на Западе русофобия цветет буйным цветом. Сталкивалась?
— Думаю, ее масштаб сильно преувеличен. Я лично с этим ни разу не сталкивалась. Когда решила вложиться в бизнес в Прибалтике, мне говорили, что там масса русофобов. Но, бывая там, наоборот, видела доброжелательность. Ко мне на улице часто подходили люди, говорили приятные слова. И не только русские.
— Напомни, что у тебя за бизнес был в Прибалтике?
— Я покупала недвижимость, приводила в порядок и продавала. Но в итоге меня кинули мой же юрист и уважаемая вроде семья, глава которой был депутатом. Выяснилось, что я платила непонятно за что. Всё потеряла. Пришла к выводу, что лучше вкладывать деньги в своей стране. Недавно купила участок земли в Сочи, который год искала.
— С бывшим супругом Павлом Свирским поддерживаешь отношения?
— По сути, я одна поднимала детей. Дети взрослые, у них свои отношения с отцом, у меня с детьми — свои.
— Это правда, что твой сын и дочь живут за границей?
— Сын Илья (1997 г. р.) здесь закончил архитектурную школу МАРШ, сейчас получает второе образование за границей и работает архитектором. Дочь Лиза (1999 г. р.) уехала в Великобританию 10 лет назад, когда ей было всего 14. Они с отцом (Павлом Свирским — прим. ред.) так решили. Меня никто не спрашивал, просто поставили перед фактом. Я была категорически против. Сердце у меня разрывалось. Дочь уехала одна, бывший муж оплачивал ей образование и мотался к ней довольно часто, пока она была маленькой. Первое время Лиза жила в семье британцев, была под присмотром. И я была на связи с ней каждый день. По сути, всё знала про её жизнь. Она закончила там школу, год отучилась в университете на факультете биоинженерии, а потом решила податься в киноиндустрию и получила профильное образование. Очень надеюсь, что дети рано или поздно сюда вернутся. Они очень любят Россию и Москву, в частности. 
— Как ты можешь объяснить бегство некоторых своих коллег за границу после начала СВО и их русофобские высказывания?
— Обычно так ведут себя люди, которые владеют большими активами за границей. Чтобы всё не потерять, им приходится поливать грязью Россию. Мои знакомые честно заработали деньги, положили их в банк Монако. А теперь из-за санкций не могут ими пользоваться. Им выдают по €1 тыс. в месяц. И яхты, и виллы отбирают. У всего есть своя цена. Сегодня в Сен-Тропе пусто. Такое ощущение, что все океанские яхты оттуда в Сочи перебазировались.
Я была знакома с Борисом Березовским, который восхищался моим джазовым концертом. Казалось бы, весь мир у него на ладони благодаря большим деньгам. Но было видно, как он страдал от того, что не может приехать в Россию. Мне кажется, нет ничего страшнее, чем потеря здоровья, близких и своей страны.
Помню, в 90-е я впервые оказалась в Германии на гастролях с Киркоровым, я в его программе пела три песни и две дуэтом. Филипп, кстати, помогал мне делать первый загранпаспорт. У зрителей в модном берлинском баре, где мы выступали, на лицах было написано: «Понаехали нищеброды из Рашки». А потом они все напились. На мне после концерта висела одна баба, смотревшая перед началом концерта на нас сверху вниз, и рыдала крокодильими слезами, жалуясь на жизнь в Германии. И призналась, как хочет обратно в Россию. А когда попала на Брайтон-бич в Нью-Йорке, веселилась, увидев людей, одетых так же, как люди одевались в Калининграде в конце 80-х. Такое ощущение, что все они застряли в прошлом.
Не думаю, что все страдают из-за разлуки с родиной. Кто-то, возможно, живет припеваючи. Большинству ведь многого и не надо, были бы жильё и еда. А в какой стране — неважно. Все очень индивидуально. Люди разные.
Уехали и уехали. Бог с ними. Пусть живут своей жизнью. Но я не понимаю, как можно поворачиваться спиной к своей стране, ненавидеть свой народ?
Только чтобы нас не трогали, не говорили и не писали гадостей. После того, как я пережила эту страшную аварию, про меня ТАКОЕ писали! Иронизировали: «Лада Дэнс прошла краш-тест». Это было самое безобидное. Так ведут себя незрелые души, независимо от возраста.
Обидно будет, если они вернутся сюда и им здесь откроют все двери. Ты бежишь на границу, хлопаешь дверью, говоришь, что тебе стыдно быть русским, а потом возвращаешься? Думаю, люди молчать не будут. И я вольюсь в этот хор. Считаю, что это несправедливо.
— Некоторые артисты утверждают, что у них стало больше концертов после того, как часть их коллег уехала за границу. У тебя выросло количество выступлений?
— По-разному бывает. Я где-то в середине списка по востребованности. Вообще шоу-бизнес построен на пиаре. Мне его никогда не хватало, честно говоря. И продюсера тоже. Когда мы с Величковским расходились, я предлагала ему остаться моим продюсером. Он сказал: «Нет». Мужчины мне помогали, но в основном всё сама. А недавно у меня появился продюсер — Сергей Пудовкин. Всю мужскую работу, которую всю жизнь делала сама и от которой очень устала, теперь делает он. И я, наконец, почувствовала себя настоящим артистом, находящимся под опекой продюсера. Сейчас у меня прекрасная карьера и жизнь. Я честно смотрю всем в глаза. У меня нет прошлого, за которое мне стыдно. Я открытый человек, любящий свою профессию, свой народ и свою родину.
